Книга и предисловие

И. БАРСЭЛ 

РЯБИНОВЫЕ БУСЫ

С цветка на цветок

(вместо предисловия)

Я была маленькой девочкой, и меня называли выдумщицей и светлоокой колдуньей. Я верила, что когда- нибудь стану женой китайского императора. Время, к счастью, меня обмануло. А еще я очень любила маки, они напоминали мне алых мотыльков, которых, наверное, нет на свете. Мне казалось, что эти цветы скрывают от нас что-то важное...

То, что когда-нибудь хочется узнать каждому. Тогда и потом, когда мне приходилось видеть маки, я всегда очень тревожилась. Несколько лет я работала в школе, и в один из них, в первый год моей школьно-учительской весны, ученик принес мне маки. Огромные алые маки — я помню. В тот год у меня были талантливые дети. Они всегда были у меня талантливыми, но в тот год особенно.

А он был одним из них. Сейчас я еду в поезде. Он подъезжает к Харькову. Тогда, много лет назад, мой ученик поступил в какое-то училище в Харькове. Стоит июнь, самое начало. Вдоль дороги рассеялись маки. Яркими стайками алых мотыльков они то приближаются, то танцуют вдали, как всегда, заставляя меня тревожиться...

Почему-то опять вспомнились те огромные, красные маки...

Они часто мне вспоминались, и всегда хотелось сказать:

— Прости.

Я смотрю на степь, и какой-то новый мотивчик вертится на губах, какое-то новое созвучие.

Кажется, мне хочется сказать:

— Спасибо.

Пришло видно время... 

А еще, я не люблю розы. Когда я была маленькой и очень тяжело болела, меня поили настоем из их лепестков. Потом эта болезнь повторилась трижды. Меня не поили настоем из лепестков роз, но их запах брался откуда-то, преследуя меня. Прошло время, я поступила в университет. И вдруг заболел мой папа, он умирал...

Врач колол ему адреналин в сердце, пропускал разряд, проделывал что-то еще, спасал и спас...

Может быть, он был просто лихач, спортсмен, но в результате всех его лихачеств мой отец остался живым.

У нас завязались странные отношения: о любви речи нет. Дружба? Да, какая-то тревожная дружба старшего с младшим.

Однажды он разбудил меня ночью на одну минуту,  чтобы передать огромную охапку роз, постриженных со всех городских клумб. Какое-то время они жили в нашей ванной. С тех пор запах роз стал запахом обычных цветов.

А вот особой любовью – любовью из воздуха – я люблю пионы.

Люблю, когда они стоят на подоконнике, когда рассыпчато осыпаются, люблю, когда они розовые и белые, белые и бордовые.

Мне просто хорошо, когда они цветут, как будто есть путь...

Когда я училась в университете, у нас был самый лучший Учитель, мы, «семинаристы», так его называли.

Сейчас я понимаю, что выше того уровня духовности, который жил в наших аудиториях, никто из «семинаристов» уже нигде больше не встретил.

Может, это и закономерно, потому что уже тогда каждый из нас получил ношу для своего пути.

А Учителя нашего уже нет. Он тоже любил пионы на подоконнике.

А еще я очень люблю васильки, не потому, что сразу представляются поля и просторы, а потому, что их любит моя мама. Ее синие, синие глаза с васильками рядом становятся веселыми.

Может быть, я люблю васильки так, как лис из «Маленького принца» любил пшеничное поле? Не знаю...

А еще был в моей жизни потрясающий волшебный сад. Сад бабушки Лиды. В нем росли ирисы, дельфиниумы, пестрые кусты роз, завораживающий жасмин и множество других диковинных цветов. Прогулка по нему всегда была праздником. В воздухе плавали, смешиваясь, ароматы. И можно было подумать, что ты в саду старушки-волшебницы из сказки Андерсена. Но моя бабушка была выпускницей розовой гимназии, всю жизнь мудро и созидательно верившей в Бога. Она овдовела в 19-ом, а оставила нас в начале 80-ых, накануне своего 95-летия, во времена «глубокой» советской власти.

А еще я очень любила дождь. Мама удивлялась, а мне нравилось слушать, как он шлепается на лопухи и малину, качает укроп и соединяет все в особом запахе терпкой травяной свежести.

Еще я всегда сопротивлялась появлению золотых шаров. Их яркие гроздья, свешивающиеся из-за дачных заборов, напоминали о том, что лето кончается и скоро школа. От их запаха, промытого дождями, всё спешило в осень и холода.

Какая же прелесть эти рассыпанные по всему городу клумбы цветных ромашек.
Такие простые и веселенькие — тогда казалось, что все так и будет...

Вот и все. Мы подъезжаем к Москве. Странный ливневый дождь плывет по вагонным окнам. Я смотрю на граненый стакан... Такой стакан, в каких подают чай в поездах. В нем стоят цветы, собранные мной у случайных вокзальных перронов. Чем-то этот букет напоминает мне цветик-семицветик. И странная мысль приходит вдруг в голову: как трудно и как важно не ошибиться в желаниях...

Начать чтение  >>>